23–26 мая в Европейском союзе состоялись выборы в Европарламент. Избирался 751 депутат. Европейская народная партия получила 180 мандатов, Блок социалистов и демократов — 145 мест. Центристский Альянс либералов и демократов Европы (ALDE) получил 109 мест. «Зеленым» досталось 70 мест. Европейские консерваторы и реформисты (евроскептики) получили 60 мандатов, «Европа наций и свобод» Марин Ле Пен — 58 голосов.

Для Европы эти выборы были напряженными. Некоторые политики ожидали низкую явку. При этом один из крупнейших членов Евросоюза, Великобритания, готовится выйти из него в ближайшее время, что ставит под большой вопрос идею и практику евроинтеграции. Для евроскептиков это очередной аргумент в пользу их позиции. Недоброжелатели Европы в связи с Брекзитом полагают, что это начало конца Евросоюза. О чем говорят результаты выборов и как они могут отразиться на отношениях с Россией? Об этом нам рассказал заведующий сектором стратегических оценок ИМЭМО РАН Сергей Уткин. 

dpa-infocom

«Политическим группам придется с большим усердием искать компромиссы»

— Как бы вы оценили явку европейцев на выборах? В частности, зампредседателя Еврокомиссии Франс Тиммерманс заявил, что самую большую угрозу свободе Европы представляют не Россия и не глава МВД Италии, политик правого толка Маттео Сальвини, а безразличие избирателей. Стоит ли разделять такой пессимизм?

— Да, изначально были опасения, что будет снижение явки по сравнению с предыдущими выборами. Однако мы увидели, что явка увеличилась. А явка — это вопрос легитимности Европарламента. Если людям неинтересны выборы, то возникает вопрос, а кого собственно представляет этот орган власти. На сегодня, по последним данным, явка составила более 50%. Это хороший результат. Все последние выборы в Европарламент явка постоянно снижалась, приближаясь к отметке 40%. Для евроскептиков это был бы хороший аргумент, чтобы ставить под вопрос легитимность парламента. Но все-таки эти выборы показали, что жители Евросоюза понимают важность евроинтеграции. 

— Как бы вы охарактеризовали расстановку политических сил в Европарламенте?

— Новый парламент будет более фрагментированным. Если раньше, чтобы образовать большинство, достаточно было договориться правоцентристам и левоцентристам, то теперь это будет уже невозможно. Теперь им придется прибегать к помощи либералов и «зеленых». То есть политическим группам придется с большим усердием искать компромиссы. При этом также есть группы евроскептиков. Правда, они тоже не единый блок. И даже если им удастся всем объединиться, то это будет крупная фракция, но не большинство. Это менее 200 мандатов из 751. 

То есть большинство избранных депутатов в этом созыве находятся на твердой позиции поддержки европейского интеграционного проекта. Споры, конечно, будут. Но это будут споры скорее не между сторонниками евроинтеграции и евроскептиками, сколько дебаты между правоцентристами и «зелеными». Они будут касаться, например, вопросов экологии. Евроскептики, конечно, тоже будут заявлять о своей позиции, но вряд ли им удастся влиять на решения Европарламента в целом. 

 — Большинство мест в Европарламенте получила христианско-демократическая Европейская народная партия и Прогрессивный альянс социалистов и демократов. Хотя оба объединения потеряли примерно по 40 мест по сравнению с предыдущим созывом. Что ждать для Европы от такого сочетания политических сил?

— Европейская народная партия — это совокупность партий в разных странах, которых объединяют общие идеологические принципы, умеренный консерватизм. В ее рамках есть политические силы, которые на национальном уровне сами для себя определяют повестку. В частности, в эту партию входит венгерская партия «Фидес», лидером которой является Виктор Орбан. Ее в Евросоюзе часто критикуют за авторитарные тенденции, кто-то даже называет ее крайне правой. Она ответственна за многие решения в Венгрии, которые вызывают отторжение у других партнеров в Европейской народной партии. Но при этом есть некая общность по ряду вопросов. А значит, внутри этой политической группы еще необходимо искать консенсус. Она не является монолитом, сплоченным партийной дисциплиной. Кроме партии «Фидес», у правоцентристов есть и другие поводы для разногласий. 

Thierry Monasse/dpa/Global Look Press

Если говорить о левых, то у них ведущая ценность — справедливость. Их требования: увеличить налоги для богатых, усилить социальные программы для бедных и так далее. Но я хочу подчеркнуть, что в Европарламенте решаются не все вопросы, которые существуют в Евросоюзе. Один из принципов Евросоюза — это субсидиарность. То есть каждый следующий уровень принятия решений является лишь дополнительным к более низкому. Вопросы должны решаться на том уровне, на котором их можно решить эффективно. Если какой-то вопрос можно решить на уровне муниципалитета, не нужно решать его на уровне страны или тем более в Европарламенте. Это философия распределения разных вопросов по разным уровням власти. В Европарламенте идеологическое различие оказывает влияние на процесс принятия решений, но несколько иначе. Там принимаются только те решения, которые важны для Евросоюза в целом. 

— И все-таки левые заняли только второе место. Впервые в истории Европарламента они получили меньше половины мандатов — 329 из 751. Почему так? Среди народов Европы уже не так популярны социальная справедливость, социализм и так далее? 

— То, что социал-демократия сегодня не в лучшей форме, объясняется изменениями в структуре европейских обществ за последние десятилетия. Традиционно они ориентировались на защиту интересов того, что раньше называлось рабочий класс. Сегодня люди, которые находятся в статусе наемных рабочих, уже не ощущают, что социал-демократы защищают их интересы. Поэтому число сторонников снижается. 

Есть и ситуативные моменты. В каких-то странах активу социал-демократических партий все сложнее находить общий язык с современным поколением. Им на смену идут другие политические силы. Например, в Германии они отстают по уровню поддержки от партии «зеленых». При этом в Германии они входят в коалицию с правоцентристами — христианскими демократами. По идее они должны быть идеологическими противниками. Это, по мнению некоторых левых, дискредитирует социал-демократов. 

Во Франции до Макрона президентом был Франсуа Олланд. Он представлял партию социалистов. И, как мы помним, его правление очень критически оценивалось французами. Это был шанс для социалистов как-то позитивно себя проявить. Но шанс был провален, и сейчас социалисты во Франции на третьих ролях. 

На место классических левых сейчас приходят «зеленые», в повестке которых делается акцент на экологию. Эти силы имеют популярность среди молодежи. В Европарламенте из различных «зеленых» создана единая политическая группа, которая займет четвертое место по численности после право- и левоцентристов и группы либералов. При этом «зеленые» воспринимаются как часть мейнстрима, а не какие-то радикалы. Да, изначально «зеленые» были склонны к крайностям, к маргинальности. Но постепенно эволюционировали. И сейчас они вполне успешно взаимодействуют с центристами в различных странах, есть примеры их участия в работе правительств. Вполне вероятно, что они смогут добиваться своих целей при принятии решений в Европарламенте. Особенно в связи с тем, что сегодня центристы очень осторожно подходят к критике экологической тематики, потому что у части избирателей есть запрос на нее. Поэтому, вероятно, в этом созыве мы увидим попытки сближения с «зелеными» со стороны центристов. 

«В новом созыве предстоит немало баталий по миграционным вопросам»

— Более 170 мест в парламенте заняли те, кого принято называть евроскептиками, крайне правыми и националистами. На ваш взгляд, много это или мало, могут ли они оказывать влияние на политику остальных партий? 

— Все-таки большинство избирателей проголосовали не за евроскептиков. Почему они не набирают больше? Одна из их проблем в том, что евроскептицизм оказывается чуть ли не единственной объединяющей разнородные партии идеей. Это польская партия «Право и справедливость», итальянская «Движение пяти звезд», немецкая «Альтернатива для Германии», французская «Национальное объединение». Кто-то из них представляет крайне правый спектр, кто-то является популистом. Но общее у них — это евроскептицизм, то есть неверие в будущее евроинтеграции. Есть исключения, но в основном это так. Поэтому евроскептики, можно сказать, обречены оставаться в меньшинстве в Европарламенте. И ввиду этого несогласия с евроинтеграцией остальные фракции стараются их изолировать, избегать каких-то договоренностей с ними. Это ставит их в непривилегированное положение и лишает их инструментов для реального участия в принятии решений. Для них Европарламент остается всего лишь трибуной, на которой они могут заявлять свои позиции. 

Отмечу, сейчас в Великобритании выиграла партия Брекзита. Они тоже евроскептики. В ближайшем будущем Великобритания должна будет покинуть Евросоюз, а значит, мандаты британских депутатов будут аннулированы. И таким образом, количество евроскептиков в Европарламенте еще уменьшится. 

Thierry Monasse/dpa/Global Look Press

В целом же рычаги управления все равно сохранятся у центристов — с ситуативным подключением либералов или «зеленых». Другое дело, что внутри ряда европейских стран правоцентристы уже ощущают давление со стороны крайне правых и вынуждены идти им на уступки. Обычно это выглядит как ужесточение позиции по вопросам миграции. Люди хотят жесткого подхода по вопросу миграционного регулирования и поэтому голосуют за крайне правых. Соответственно, если позиции по вопросу миграции ужесточаются, то часть электората переходит от крайне правых к правоцентристам. 

В любом случае на сегодня подъем евроскептиков, которого опасались, не случился. В ряде случаев евроскептики показали себя неплохо. Они продемонстрировали хорошие результаты в Италии и особенно во Франции. Там партия Марин Ле Пен даже немного обогнала партию Макрона. Но это нельзя назвать победой.

— Не получится ли так, что позиция правоцентристов постепенно по вопросу миграции уже будет мало отлична от позиции крайне правых?

— Такая опасность есть. Но все же в этой теме есть достаточно пространства для того, чтобы выработать срединный путь. Все-таки суть центристских партий — в их умеренности. Если они и прибегают к каким-то крайним решениям, то это скорее исключение, и это сразу вызывает много вопросов у других политических сил в Европарламенте, с которыми они блокируются. Так что в новом созыве предстоит еще немало баталий по миграционным вопросам. Но не думаю, что евроскептики смогут добиться крайних решений, например полного запрета приема беженцев. И потом, миграционный кризис произошел в 2015 году, когда были активные военные действия в Сирии. Сейчас эта проблема стала менее актуальной. Теперь основная работа в Европарламенте будет направлена на предотвращение нового пика потока беженцев, чтобы не дать евроскептикам лишний повод для спекуляций. Как раз миграционный кризис 2015 года и считают триггером роста популярности евроскептиков. 

Однако всем основным политическим силам Европы понятно, что миграция в той или иной форме неизбежна. Миграционные потоки никуда не исчезнут. Европейскому рынку труда с учетом старения населения нужен новый приток рабочих сил. Вопрос в том, как сделать этот процесс хорошо отрегулированным и избежать эксцессов, связанных с криминализацией и прочими негативными явлениями. 

— На ваш взгляд, есть ли еще кандидаты на выход из Евросоюза после Брекзита? Кто может последовать за этим примером? Или пример с Британией уникален?

— Это скорее уникальный случай. Выход из Евросоюза через референдум в свою очередь поднял вопрос о выходе Шотландии из состава Британии. Это не делает в глазах европейцев Брекзит привлекательным. Но это может породить еще один цикл этой дискуссии. В случае если Британия выходит из Евросоюза и демонстрирует хорошие результаты экономического развития, то это, конечно, будет использовано евроскептиками как пример. 

Пока говорить о конкретных кандидатах на выход не стоит. Но успех партии Марин Ле Пен во Франции вызывает некоторое беспокойство у сторонников евроинтеграции. И если бы евроскептики победили во Франции, то это было бы сильнейшим ударом по Евросоюзу. Но пока это только гипотетический сценарий. 

Что касается Британии, то есть еще небольшая надежда, что Брекзит все же не состоится. А если выход будет происходить, то небыстро. Будут переходные этапы. Будут новые сложные переговоры о будущих отношениях. Евроскептики будут наблюдать за этим процессом, отмечая, какие вещи эффективные, какие нет. Возможно, в связи с этими процессами они будут менять как-то свою позицию. Поэтому я бы не стал ждать, что в ближайшее время появятся новые кандидаты на выход. 

«Ряд стран пошли бы с радостью на пересмотр антироссийских санкций»

— Что значат результаты этих выборов для европейско-российских отношений? Можно ли рассчитывать, что Евросоюз будет менее охотно вводить новые санкции против России? 

— Традиционно Европарламент очень критично настроен к России. Но при этом мало что способен решать в одиночку. Большинство документов принимаются через согласование между Европарламентом и Советом Евросоюза. Что касается внешней политики, то много зависит от межправительственного уровня, а не от мнения депутатов Европарламента. Сюда же относится и вопрос о санкциях. Все-таки санкции одобряются странами-членами в Совете Евросоюза. Европарламент здесь может выступать с предложениями. Но в отличие от политической системы США, где ведущую роль в санкционной политике играет Конгресс, контрольный пакет в данном вопросе остается у стран-членов. А среди них есть разные позиции: умеренные и крайние. Очень многое зависит от украинского политического контекста. Если там все-таки удастся выйти на результативные переговоры и снизить напряженность на востоке Украины, то это будет серьезным основанием для ряда стран Евросоюза ставить вопрос о смягчений санкций. Ряд стран, например Италия, пошли бы с радостью на пересмотр антироссийских санкций в сторону смягчения. Но скорее это будет иметь отношение к экономическим санкциям, а не к персональным. 

Alberto Pezzali/ZUMAPRESS.com

— В связи с пожаром в соборе Нотр-Дам-де-Пари снова заговорили о закате Европы. Видите ли вы признаки политико-экономического кризиса Евросоюза через призму результатов этого голосования? Или мы имеем дело с типичными фобиями евроскептиков и злорадством недоброжелателей Европы?

— Любое политическое объединение подвержено кризисным явлениям. Всегда есть вопросы, которые беспокоят. Но уровень этого беспокойства касательно евроинтеграции сегодня находится в пределах нормы. В некотором смысле Евросоюз все время находится в кризисе, вопрос лишь в том, какова сила этого кризиса. Но высокая явка на этих выборах и высокая поддержка сил еврооптимистов скорее успокаивает. 

Но остается большой вопрос степени слаженности политики Евросоюза. В него входят довольно разные страны по многим показателям. Им часто непросто прийти к согласованной и эффективной политике. Насколько это им будет удаваться в будущем — это важный вопрос с точки зрения того, как внешние игроки будут смотреть на Евросоюз. Как на объединение, которое говорит единым голосом и с которым нужно говорить как с единой силой? Или же сплоченность Евросоюза — это только некая видимость? Насколько страны-члены смогут проводить согласованную политику? Или же Евросоюз — это скорее лоскутное одеяло, в котором каждая страна имеет свои интересы и точки зрения? Эти вопросы продолжают сохранять актуальность. И если на них не будут найдены ответы, то это вполне может усилить кризисные явления.

Источник: znak.com